Созданный Ринальди в центре бельэтажа главного корпуса Белый зал был самым значительным по размерам и по своей художественной ценности из парадных помещений дворца.

   Белый, прохладный — лучи летнего солнца не проникали в него — зал привлекал грациозностью и изысканностью лепного убранства стен и плафона, как бы отражавшихся в огромном зеркале паркета. Пять высоких остекленных дверей с полуциркульными фрамугами вели из Белого зала на широкий балкон, откуда открывался вид на парадный двор перед дворцом.

   Для лепных мастеров, трудившихся над отделкой зала, были характерны виртуозная техника и свободное владение формой. Имена их неизвестны, но можно не сомневаться в том, что некоторые из них работали с Ринальди в Ораниенбауме и в Мраморном дворце.

   Полотнища дверей Белого зала были изготовлены столь же мастерски и в том же характере мозаики из ценных пород дерева, образны которой сохранились в Китайском дворце в Ораниенбауме. Их украшали бронзовые золоченые венки тонкой ювелирной чеканки. Наличники дверей, выполненные из красноватого искусственного мрамора, завершались по-барочному пышными скульптурными композициями. Сюжеты наддверников — лев, лежащий на густых, тяжелых от спелости колосьях, на одном, и два огромных омара среди цветов и плодов на другом —имели, возможно, не только декоративное, но и аллегорическое значение. Было высказано предположение о том, что эти изображения симво­лизировали знаки зодиака — месяцы июль и август.⁶²

   Первоначальное убранство Белого зала, созданное Ринальди, было в дальнейшем значительно усложнено. Большую часть изменений внес Бренна в 1796—1797 годах.

   Центральную часть потолка Белого зала Бренна закрыл большим красноватых тонов плафоном, изображавшим «Геркулеса на распутье между пороком и добродетелью». Его написал неаполитанский живописец XVIII века Джузеппе Бонито.

   При входе в зал по сторонам двери из Аванзала были вставлены в стену два горельефа работы генуэзского уроженца, скульптора Томмазо Соларио: «Александр Македонский над трупом Дария» и «Укрощение Буцефала».

   Большую продольную стену зала, против окон, украшали два больших овальных рельефа, исполненных венецианскими скульпторами Д. Маркио-ри и И. Морлейтером, авторами четырех статуй на подъездах дворца. Без рельефов стена казалась бы пустой. Рельефы связывало между собой единство темы. Их сюжетами послужили эпизоды Троянской войны. На одном, работы Маркиори, была изображена сцена похищения Елены Парисом, на другом — гибель Трои и бегство Энея с семьей из горящего города.

   Были в Белом зале и подлинные античные скульптуры, размещенные Бренной. Головы Антиноя и Каракаллы стояли на постаментах по сторонам двери в Аванзал. В стену над камином был вделан римский рельеф «Жертвоприношение императора Веспасиана». Рядом с ним находился другой античный рельеф, изображавший путника с посохом или пастуха.⁶³

   Две статуи, стоявшие у окон зала, — «Нимфа» и «Аполлон» — принадлежали к числу скульптур, созданных с немалым археологическим чутьем и тактом римскими мастерами из обломков античных статуй. Много подобных вещей изготовлялось во второй половине XVIII века. Самым умелым среди мастеров-реставраторов считался тогда скульптор, друг Винкельмана, Бартоломео Кавачеппи.⁶⁴  Его резцу принадлежали в Белом зале копии с античных бюстов Гомера и Сократа. Они стояли по сторонам двери из Белого зала в Тронную Павла I.

   Не меньшей известностью, чем Кавачеппи, пользовался реставратор античных  скульптур Иоахим Фальчиони. Его именем была помечена находившаяся в Белом зале статуя «Философ», датированная 1768 годом.

   В другом конце Белого зала помещалась скульптура французского мастера Э. М. Фальконе «Зима», переданная в 1932 году из Гатчинского дворца в Эрмитаж. Эту, одну из своих лучших работ Фальконе начал во Франции и закончил лишь через пять лет после приезда в Россию — в 1771 году.

   В годы, когда в Царском Селе работали Чарльз Камерон и Д. Кваренги, «Зима» находилась в Царскосельском Гроте, превращенном в своеобразный музей скульптуры. В 1796 году по распоряжению Павла ее доставили в Гатчину и установили в Белом зале. О ней вскоре забыли, и предпринимавшиеся историками скульптуры попытки разыскать ее не увенчались успехом. Обнаружение «Зимы» в Гатчинском дворце в 1910-х годах явилось полной неожиданностью и вызвало сенсацию в русских и зарубежных художественных кругах.⁶⁵

   Среди мраморных рельефов, вделанных в стены зала, привлекало внимание скульптурное панно, вышедшее из мастерской братьев Дюкенуа — прославленных фламандских скульпторов, живших и работавших в первой половине XVII века, главным образом в Риме. Пухлые, оживленные детские фигурки рубенсовского типа стали специальностью мастерской Дюкенуа.⁶⁶

   В зале были еще две скульптуры — фигуры египтян из черного мрамора работы неизвестного мастера XVIII века. Они эффектно рисовались на фоне белой стены зала.

   В композиционном замысле Белого зала не было частностей, не имевших значения для его восприятия. Большую роль в художественном эффекте отделки зала играл великолепный паркет, исполненный по рисунку Ринальди. Для основного фона паркета Белого зала было использовано красное дерево, для стилизованных орнаментальных вставок — венков в центре паркета, растительных побегов и узоров — применены палисандр, орех, а также русский и швейцарский клен, табачное, розовое и грушевое дерево. В 1887 году паркет был снят и заменен новым, по старому рисунку и из тех же пород дерева.⁶⁷